(вступительные тезисы для
богословского круглого стола в Летней школе реформатского богословия, июнь 2014)
Моя цель представить церковь не
столько в контексте проблемы разделения на католиков, православных и
протестантов, сколько в контексте места церкви в постхристианской культуре.
Мой тезис: самый лучший образ церкви
– народ Божий.
(Бавинк определяет суть церкви именно
посредством идеи народа Божьего.)
Во-первых, другие образы не достаточно масштабны
Напр., «собрание верующих» - лишь атомарная группа; «невеста
Христа» - упор на чистоту, т.е. соблюдение церковных правил святости; «храм» -
нечто стационарное, сосредоточенное на культе, на богослужении.
Во-вторых, образ «народа» продолжает историю ВЗ
Греческое экклесия
– перевод еврейского кагал, а кагал - это еврейский народ, призванный
Яхве и стоящий перед лицом Яхве. Втор.
10:4 (4:10; 9:10; 18:16).
Т.е. даже на лексическом уровне экклесия – это народ.
Как следствие, при помощи образа
«народа» можно не только показать преемственность церкви по отношению к
Израилю, но и указать на различие между Израилем и церковью. Другими словами,
- можно четко сформулировать в чем,
заключается трансформация заветного сообщества при переходе от Ветхого Завета к
Новому,
- можно четко ответить на вопрос, в
каком смысле церковь стала существовать только в Новом Завете.
Мононациональный народ, который
составлялся по принципу этнической принадлежности, трансформировался в
наднациональный народ, которые составляется по принципу признания власти Христа
и соединения с Ним посредством веры и Духа.
Этот образ вписывается в Ев. от
Матфея: царь Иисус, его царство и его народ.
В-третьих, образ «народа» позволяет использовать понятие
призыва Божьего
Еврейский народ возник в результате призыва Яхве, Исх.
19:4-6. Церковь – не столько собрание верующих, сколько собрание призванных. 1
Кор. 1:2. (ср. 1 Пет. 2:9)
Т.е. акцент переносится с
человеческой веры, на действие Бога.
Конечно, церковь состоит из верующих людей, но создана она не
людьми, а Богом. Призыв Бога первичен, вера вторична.
Я не отрицаю важность веры, а хочу
перенести акцент с веры на призыв. Конечно, призыв без отклика-веры не имеет
смысла, но я хочу подчеркнуть, что церковь – дело рук Бога, а не человека.
В-четвертых, образ «народа» решает проблему протестантского
индивидуализма
Если церковь – это не просто собрание верующих, а народ Бога,
то любой верующий принадлежит к церкви, хочет он того или нет. Как любой еврей
– часть еврейского народа, даже если он живет в Японии.
Бавинк: «В случае церкви, целое существует прежде частей».
В-пятых, образ «народа» выводит церковь за рамки сектантства
Это то, ради чего я делаю упор на образе народа.
Церковь – не община адептов каких-то
эзотерических идей. Церковь – органическая часть любого человеческого
сообщества, как и любой этнос – часть мультикультурного сообщества, в котором
он живет. Вопрос об участии церкви в жизни общества снимается автоматически.
В
связи с этим важно подчеркнуть, что церковь – это эсхатологический народ
Божий. Под эсхатологическим я понимаю не столько конец, сколько цель.
Дело не в том, что церковь возникла
на последнем этапе человеческой истории. Временной период сам по себе не важен.
Дело в том, что церковь родилась в результате эсхатологического искупительного
деяния Бога – смерти и воскресения Иисуса.
А значит, церковь – результат нового
творческого акта Бога и поэтому представляет порядок, упорядоченность
нового творения.
Во Христе Бог начал восстанавливать
этот мир и людей в нем, и как результат такого восстановительного действия Бога
возникла церковь. Церковь – порядок нового творения посреди хаоса старого
творения.
Поэтому
церковь контркультурна в том смысле, что она против бесчеловечной культуры, но
она за человеческую культуру. Культура в целом восстанавливается посредством
восстановления образа Божьего в отдельных людях, составляющих эсхатологический
народ Божий.
Том Райт: «Миссия церкви – это
миссия Бога. А миссия Бога – восстановление всего творения и соединение всего
под главою Христом», Еф. 1:11.
