Проблема
Радость – парадоксальное явление:
мы все хотим, чтобы она у нас была, но говорить о ней неприятно. Как
радоваться, если нет денег, плохо со здоровьем, испорчены отношения, не получается
построить семью, нет настроения? Неужели можно и нужно заставлять себя быть
радостным? Вот Павел настойчиво повелевает нам радоваться (Фил. 4:4), но когда
радость – долг, тогда она превращается в свою противоположность: в тяжкое и
унылое бремя обязанности. Мы выдавливаем ее из себя на людях, чтобы показать,
что мы хорошие христиане, но что-то мне подсказывает, что Павел имел в виду другое.
Если уткнуться в призыв Павла «Радуйтесь в Господе, и еще говорю радуйтесь», то
кроме возрастающего чувства вины мы ничего не получим.
Нам необходимо подойти к этому
отрывку с тыла.
К счастью в НЗ о радости сказано
во многих местах, не только в Фил. 4:4. Вот небольшая статистика:
Слова «радоваться» и «радость»
встречаются в НЗ 165 раз[1]. Кроме
того, следует учитывать слово «счастливый» (или «блаженный»): оно встречается
55 раз[2]. Итого,
о радости говорится по крайней мере 220
раз. О чем говорит эта статистика?
По крайней мере о том, что данная тема – важная для НЗ, и что НЗ есть что
сказать по ней.
Однако, мы рассмотрим не просто
другие случаи употребления слов «радость» и «радоваться». Мы рассмотрим
отрывок, где это слово вообще не употребляется. Дело в том, что в лексике Павла
есть слово «хвалиться». Как мы убедимся, оно может быть близким по значению
слову «радоваться». Оно встречается у Павла 46 раз[3]. Примерно
40 случаев имеют смысл «радоваться» и «радость». Получается, что о радости в НЗ
говорится не менее 260 раз.
Мы не можем рассмотреть все эти
почти 300 отрывков, поэтому сфокусируем внимание на одном, а именно: Рим. 5:1-11.
Наша задача в данной статье – разобраться
с тем, что этот отрывок говорит о радости. Тогда, возможно, Фил. 4:4 будет
восприниматься легче.
Мы постараемся найти глубинную
основу радости, источник, из которого она течет, корень из которого она растет.
В первую очередь мы поместим Рим.
5:1-11 в контекст. Затем мы уделим основное внимание уверенности в спасении, о
котором Павел здесь пишет.
Контекст
Послание к
римлянам – письмо, написанное в форме богословского трактата. Или так: это письмо
к церкви, в которое вставлен по определенным причинам богословский трактат. По
этому признаку послание можно разделить на две части: главы 1-11 – богословие,
главы 12-16 – практика. Деление несколько условное, но помогает понять ход
мысли Павла.
В свою очередь богословская часть
делится на три раздела: главы 1-4 – оправдание; главы 5-8 – уверенность в
спасении; главы 9-11 – судьба Израиля.
Обратите внимание, что хотя мы
привыкли раскладывать учение о спасение на две части: оправдание, затем
освящение, и ожидаем увидеть такую же последовательность у Павла, его мысль
развивается иначе. После того, как он заканчивает в главе 4 говорить об
оправдании, он переходит не к освящению, а к уверенности в спасении и
продолжает рассуждать о ней вплоть до конца 8 главы. Это довольно необычно для
современной протестантской сотериологии, но нет сомнений в том, что Павел
рассуждает именно в таком порядке. И я обращаю на это внимание не случайно: уже
здесь кроется объяснение того, почему радость и Фил. 4:4 – такая неприятная для
нас тема. Но обо все по порядку.
Откуда мы знаем, что глава 5 – это новый
раздел? Очень просто. В 5:1 Павел говорит: «Итак, оправдавшись верой…». Он явно
подводит итог словом «итак» и рассматривает оправдание как событие прошлого. Павел
прослеживает траекторию спасения (свою и своих читателей) и доходит до той
точки, когда оправдание состоялось. Теперь он переходит к новой теме.
Что является первым результатом
оправдания по вере? Уверенность в спасении. Сначала Павел кратко говорит об
уверенности в спасении в настоящем, а потом основное внимание уделяет
уверенности в окончательном спасении. Мы последуем за ним в его рассуждениях.
Уверенность в спасении в настоящем
В стихе 1 сказано: «…мы имеем мир…».
Важно уточнить, что здесь идет речь не об ощущении мира в сердце, а о
примирение с Богом, с которым мы раньше находились в состоянии войны; не о
субъективном переживании покоя, а об объективном событии.
Чтобы пояснить свою мысль,
процитирую Фил. 4:7: «Мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца
ваши…». Вот здесь Павел явно говорит о психологическом равновесии, которое
приносит нам молитва. Но в Рим. 5:1 имеется в виду наш новый статус перед
Богом: произошло полное примирение враждующих сторон.
Другими словами, Павел говорит об
уверенности в спасении в настоящем: мы знаем, что мы спасены сейчас. Ведь мы
знаем, что «имеем мир», а не просто
надеемся его иметь или предполагаем, что он у нас может быть. Мы знаем, что
примирение с Богом состоялось, а это и есть уверенность в том, что мы сейчас
спасены.
Позвольте сделать резкое, но для
меня бесспорное, утверждение: основанием уверенности в спасении в настоящем
является оправдание верой, а не наша измененная жизнь. Павел дважды говорит об
этом: «оправдавшись верой» (ст. 1) и «верой получили доступ к благодати» (ст.
2).
Это
утверждение звучит резко и неприемлемо в первую очередь для православных. Ведь
их учение о спасении таково: мы спасены настолько, насколько мы стараемся быть
хорошими. Оправдание зависит от того, достаточно ли хорошо я живу[4]. В такой
ситуации уверенность в спасении невозможна, потому что ни один человек в
здравом уме не скажет, что он живет достаточно хорошо, а значит, у радости нет
основания. Как можно радоваться, если ты не уверен в том, что сделал достаточно
для спасения? Более того, ведь ты точно знаешь, что недостаточно сделал для
спасения?! А если ты лишен самого главного в этой жизни (примирения с Богом),
то радость всегда будет эфемерна.
Радостный православный – это
православный уверенный в своем спасении.
Он или обманывает себя, что спасен, или он не православный,
а тайный протестант.
Однако,
православные – традиционные мальчики для битья у протестантов (и за
испытываемые с нашей стороны гонения им на небесах воздастся). Все ли хорошо у
тех, кого мы обычно хвалим? Я имею в виду пуритан.
Пуритане, как истинные
протестанты, учили, что мы спасаемся верой в Христа, мы оправдываемся одной
верой, не делами. В этом они были, несомненно, правы. Однако далее они
призывали задать себе вопрос: а истинная ли у нас вера? Да, оправдание верой,
но настоящая ли вера? Вера настоящая, учили они, если она ведет к измененной
жизни. Если в жизни человека видна святость, то его вера истинная. Звучит
красиво, логично, привычно. У этой цепочки рассуждений есть даже специальный
термин: практический силлогизм.
Пуританский подход привел к тому,
что уверенность в спасении в настоящем была утеряна. Скажу больше, пуритане
целенаправленно учили свои общины так, чтобы лишь немногие обладали
уверенностью. Например, известный пуританин Томас Брукс настаивает на том, что
можно быть христианином и не иметь никакой уверенность в спасении. Он пишет:
«Уверенность – это редкая жемчужина, которая есть лишь у некоторых. … Многие
святые стремятся к уверенности, но лишь немногие ее обретают. Бог дает ее
только Своим самым близким и дорогим друзьям»[5]. Пуритане
выдвигали такие требование к измененной жизни, что соответствовать им было
невозможно.
Давайте порассуждаем: если
уверенность в том, что мы спасены строится на мере нашей святости, то какой
меры достаточно? Если она будет высотой с наш рост? Или, может быть, она должна
достигать потолка нашей комнаты? Или крыши наше девятиэтажного дома? Как бы
высока они ни была, она будет все равно далека от совершенства, так как полная
святость, образно говоря, высотой до Луны. А если наша святость ущербна, то мы
не можем быть уверенны в том, что у нас истинная вера. У нас не может быть
уверенности в спасении в настоящем. Состояние нашей жизни всегда будет
указывать на то, что наша вера не настоящая, а следовательно не спасительная.
Даже Питер Мастерс, пастор
Метрополитан Табернакл и большой ценитель пуритан, признает, что пуританская интроспекция
была гипертрофированной и нездоровой:
Мы любим обращаться к проповедям
пуритан. Но в своих проповедях эти великие мужи делали чрезмерный упор на
способы достижения уверенности, придумывая множество признаков истинной веры и
очень усложняя обретение уверенности. Один знаменитый пуританин сказал серию из
31 проповеди о том, как исследовать совесть, чтобы найти в себе признаки благодати.
… это неизбежно привело к тому, что у его слушателей пошатнулась уверенность[6].
Итак, если уверенность в спасении
основывается на измененной жизни, то из-за всегда недостаточной меры освящения
мы никогда не почувствуем под ногами твердую землю. А когда теряется
уверенность в спасении в настоящем, то у радости нет основания, радость будет
хромой.
Исторический факт заключается в
том, что пуритане, хотя в большинстве своем и были кальвинистами, отошли от
учения Жана Кальвина по вопросу уверенности. Кальвин не разделял веру и
уверенность, напротив, он считал уверенность составной частью спасительной
веры, что видно из его определения веры: «Теперь мы можем получить
исчерпывающее определение веры, если скажем, что это есть твердое и надежное
знание доброй воли Бога по отношению к нам…»[7]. Как
видите, Кальвин определяет веру как «твердое знание» о том, что Бог благоволит
лично к нам. Не об этом ли знании говорит Павел, когда пишет, что «оправдавшись
верой, мы имеем мир с Богом», то есть мы уверены в том, что мы спасены? Итак,
уверенность в спасении не основывается на измененной жизни, а является
составной и неотъемлемой частью спасительной веры. Когда, мы примирены с Богом
– мы знаем об этом!
А в результате, продолжает Павел,
«мы стоим и хвалимся, то есть радуемся». Уверенность в настоящем спасении – это
норма для каждого христианина. И именно в ней – глубинный источник радости.
Уверенность в окончательном спасении
Значение слов
«хвалимся надеждой славы Божьей»
Давайте продолжим рассмотрения
пятой главы Римлянам. Во втором стихе Павел делает важное утверждение о
христианском опыте спасения: «хвалимся надеждой славы Божьей». Данное
утверждение является ключевым для всего отрывка, а стихи 3-11 – его
обоснование.
В чем смысл этой фразы Павла?
Каждое слово в ней нуждается в пояснении, а вся она – в переводе на понятный,
современный русский язык. Этим переводом мы и займемся.
«Хвалимся» - не значит «хвастаемся», хотя такое значение
у этого слова может быть (см. Рим. 3:28). Но в данном случае, как уже было
отмечено выше, оно значит «радуемся».
По поводу выражения «слава Божья»
следует сделать два наблюдения. Во-первых, мы были лишены славы Божьей (Рим.
3:23), то есть мы не видели ее и Бог ее с нами не разделял. Надеяться на славу
Божью – надеяться на то, что Бог вернет ее, что мы снова будем видеть ее и Бог
разделит ее с нами. Во-вторых, в Рим. 8:30 прославление – это заключительная
стадия спасения. Таким образом, «слава Божья» у Павла означает окончательное
спасение.
Наконец, «надежда» – у Павла не
гадание на ромашке, а уверенность. Когда мы сегодня употребляем слово
«надежда», то мы, скорее, выражаем сомнение. Например, мы говорим: «Я надеюсь
выиграть в лотерею». Современные исследования показывают, что НЗ в целом и Павел
в частности использовали греческое слово элпис
(надежда) в смысле уверенного ожидания[8]. Другими
словами, когда Павел говорил «я надеюсь», он имел в виду «я точно знаю». То,
что такое понимание слова «надежда» верное, видно из начала стиха 5, где Павел
говорит, что «надежда не постыжает» - тому, кто обладает христианской надеждой,
не придется испытать разочарование и, краснея, признавать, что он зря надеялся.
Таким образом, если перевести эти
слова Павла на понятый язык, получается: «Мы радуемся, потому что уверены в
окончательном спасении».
Итак, уверенность в окончательном
спасении (вместе с уверенностью в настоящем) – главное основание радости.
Но на самом ли деле мы можем быть
уверены в окончательном спасении?
В этом надо разобраться, так как уверенность – корень
радости. Поэтому теперь мы, вслед за Павлом, переходим к обоснованию
утверждения о том, что мы можем быть уверены в будущем спасении.
Почему мы можем быть
уверены в окончательном спасении?
Павел
приводит четыре причины, почему мы можем быть уверены в окончательном спасении.
1. Скорби не
помешают достичь окончательного спасения.
Принято считать, что под
давлением обстоятельств можно утратить веру и потерять спасение. Однако, Павел
ничего подобного не говорит. С его точки зрения, скорби ведут не к потере
спасения, а к духовному росту, к укреплению терпения, к зрелости. Посмотрите
какую цепочку причин и следствий он выстраивает: «от скорби происходит
терпение, от терпения опытность, от опытности надежда» (ст. 3-4). Где здесь
слова о том, что скорби могут привести к потере веры и спасения? И как Павел
мог бы говорить, что он хвалится скорбями, если бы скорби могли грозить нам
вечной гибелью?
Интересно, что так мыслит не
только Павел, но, практически все авторы НЗ. Например, Иаков призывает с
великой радостью принимать искушения (то есть испытания) (Иак. 1:2). Почему?
Потому что «испытание вашей веры производит… потерю веры»? Нет! «Потому что
испытание вашей веры производит терпение».
Как бы Иаков мог призывать
радоваться испытаниям, если бы была угроза потери спасения? Представьте, что у
вас аппендицит и ваш верующий друг ободряет вас: «С великой радостью иди не
операцию по удалению аппендицита, потому что в пять случаях из десяти пациенты
остаются живы»! Если есть хоть малейшая вероятность летального исхода, хотя бы один
случай из десяти, то с радостью на стол хирурга никак лечь нельзя.
Следовательно, Иаков не усматривал в испытаниях никакой угрозы для нашего
спасения.
Петр мыслит также. Он тоже
призывает «радоваться, поскорбев теперь немного» (1 Пет. 1:6). Он рассуждает в
точности, как Павел и Иаков: ваша испытанная вера окажется драгоценнее
гибнущего золота (ст. 7). Другими словами, даже золото погибнет в конце концов,
но вера непременно выйдет из всех огненных испытаний и станет только крепче.
Петр добавляет еще одну мысль
чуть выше, в стихах 4-5. В них он говорит, что Бог хранит для нас наше
наследство на небесах, а также Он хранит и нас самих для этого наследия. Почему
мы достигнем окончательного спасения и получим небесное наследство? Потому что,
сам Бог Своей силой, говорит Петр, соблюдает нас ко спасению (ст. 5).
Поставим вопрос так: сколько бы
верующих сохранили свое спасение, если бы хранили его своей силой? Ни один! Все
оказались бы слишком слабы перед лицом мира, сатаны и собственной греховности.
Все, до одного, потеряли бы спасение. Но поскольку наше спасение хранит Бог
Своей силой, то спасения никто не потеряет. Позже мы еще вернемся к этой мысли.
И, наконец, сам Иисус высказывает
очень схожий принцип. Так же как Павел, Иаков и Петр Он призывает радоваться и
даже веселиться из-за гонений и страданий за Евангелие. При этом Он указывает
ту же причину радости: окончательная награда на небесах. Вы уже догадались, что
я ссылаюсь на последнюю заповедь блаженства из Мтф. 5:10-12: «Блаженны
изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. … Радуйтесь и веселитесь,
ибо велика ваша награда на небесах…». Обратите внимание, что у гонимых «есть
Царство Небесное», а не «может быть, будет» или «у некоторых бывает». Как можно
радоваться гонениям и веселиться о них, если награда не гарантирована, если
после долгих страданий ее можно лишиться? Иисус учит: гонения не ведут к потере
веры и спасения; у гонимых есть награда на небесах, которую они обязательно
получат – именно поэтому они могут радоваться.
Итак, мы видим, что Павел, Иаков,
Петр и сам Иисус высказывают одну и ту же мысль: скорби и испытания укрепляют
нашу веру, а не лишают нас веры, поэтому мы можем быть уверены в окончательном
спасении, а значит, можем радоваться.
2. Дух Святой дает нам субъективное переживание любви Бога: «Надежда
не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым,
данным нам» (ст. 5)
«Сердце» здесь обозначает весь
внутренний мир человека, не только чувства, но и разум, и волю, и религиозные
переживания. Именно в таком смысле я употребляю слово «субъективное»:
происходящее в нашем внутреннем мире, в сердце. Иначе говоря, мы пережили,
испытали любовь Бога и знаем, что Он любит нас, не на уровне логических рассуждений,
а на уровне личного опыта.
Очень важно
отметить, что переживание любви Бога дается Святым Духом. Мы не можем сами в
себе возбудить в себе чувство того, что Бог любит нас. Это дело Бога Духа. Не
зря Павел говорит, что любовь «излилась Духом Святым».
Возникает
вопрос: как Бог Дух дает нам пережить любовь Бога? Здесь нужно вспомнить богословское
правило, которое довольно красиво звучит на латыни: omnia opera Trinitatis ad extra indivisa sunt, то есть внешние действия лиц Троицы неотделимы друг от
друга.
Действие Духа всегда основано на
действии Отца и Сына. Святой Дух дает нам понять и пережить любовь Бога не
прямо, а посредством той любви, которую Бог Отец явил в смерти Своего Сына.
Посмотрите, Павел, говоря здесь о любви Бога к нам, упоминает всю Троицу! В
стихах 6 и 8 он пишет о том, что Бог Отец
доказывает нам Свою любовь посредством Бога Сына.
А Дух Святой дает нам увидеть, понять и пережить эту любовь.
Таким образом, излияние любви
Духом Святым неотделимо от действия двух других лиц Троицы, а значит,
неотделимо от креста. Дух не дает нам пережить какую-то иную любовь Бога. То,
что Отец и Сын сделали объективно, Дух дает понять как то, что сделано для нас,
дает пережить субъективно. И никакой мистики. Дух дает нам ощутить любовь Бога
тогда, когда мы созерцаем, как Отец из любви послал Сына умереть за нас (Ин.
3:16). Когда мы смотрим на крест и понимаем, что Бог любит нас, это и есть
результат того, что в наше сердце «излит» Святой Дух. Дух не дает нам
почувствовать любовь Бога как-то иначе.
Итак, мы можем хвалиться
уверенностью в окончательном спасении, так как мы субъективно пережили любовь
Бога, то есть мы на опыте знаем, что Бог на самом деле любит нас. При чем мы
знаем об этом благодаря совместному действию Отца, Сына и Духа, а не потому что
мы сами себе это внушили.
3. Смерть Христа указывает на безусловность любви Бога: «Бог Свою
любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще
грешники» (ст. 8).
Бог доказывает! Что мы должны
понять, когда смотрим на смерть Христа? Мы должны понять, что никак не
заслуживали эту жертву и никогда не заслужим. Мы должны понять, что это
проявление любви Бога к нам – не зависит от нас. Любовь Бога – безусловная. Она
не зависит ни о того, кто мы, ни от того, что мы думаем, говорим или делаем.
Ведь Христос умер за нас «когда мы были еще грешниками».
Став верующими, мы не можем
«напугать» Бога никакими грехами. Он видел нас насквозь, когда мы были еще
неверующими, – и все равно любил нас. Поэтому ничего не изменит Его любви к
нам.
Павел вновь говорит о
безусловности любви Бога в Рим. 8:31-39. Нет места, чтобы подробно рассмотреть
этот отрывок, но он говорит сам за себя. Стоит просто прочитать его и станет
ясно, что Павел страстно верил в неизменность любви Бога к искупленным. Хочу
обратить внимание лишь на одну деталь. В стихах 38-39 Павел пишет: «Я уверен…».
Второй раздел богословской части послания (главы 5-8) заканчивается темой
уверенности – той темой, с которой он начался в пятой главе. А такая композиция
этих глав указывает на то, что мы верно определили главную тему всего раздела.
Как в хороших голливудских фильмах, чтобы подчеркнуть главную мысль, Павел
заканчивает теми же словами, которые звучали в самом начале.
Итак, если Бог возлюбил нас – то
раз и навсегда. А значит, мы можем быть уверены в окончательном спасении.
4. Между оправданием сейчас и спасением потом есть неразрывная связь.
Давайте вернемся к пятой главе и
рассмотрим последнюю, четвертую, причину уверенности в окончательном спасении.
И опять нам потребуется уточнение
Синодального перевода стихов девять и десять. Необходимо переставить слово
«ныне». Более понятный перевод должен звучать так: «Поэтому будучи ныне
оправданы кровью Его, тем более [потом] спасемся Им от гнева».
Таким образом, видно, что Павел увязывает факт нашего спасения в настоящем с
непременностью нашего спасения в будущем. Более того, он использует стандартный
прием, принятый в древнееврейской методике доказывания чего-либо – они
использует метод доказательства «тем более». Еще раз внимательно читаем стих
10:
«Ибо если будучи врагами, мы
примирились с Богом смертью Сына Его, то тем более, примирившись,
спасемся жизнью его».
С точки зрения Павла, если мы
были неверующими и примирились с Богом, то тем более, став верующими, мы
получим окончательное спасение. Возможно, Павел рассуждает так: если наступило
менее вероятное событие А, то тем более наступит более вероятное событие Б. Первоначальное
спасение – более невероятное событие, чем окончательное спасение, поэтому если
первоначальное спасение мы получили, то тем более должны получить спасение
окончательное.
Но нам не следует гадать на
кофейной гуще формальной логики, почему Павел устанавливает такую зависимость.
Он сам раскрывает смысл этого «то тем более». В Рим. 8:34 апостол пишет: «Тот,
который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует
нам и всего?» Павел как бы кладет на чаши весов два действия Бога: жертву Его
Сына на кресте и сохранение нашего спасения.
Какое из этих действий обошлось Богу дороже? Какой из этих даров Бога нам
больше? Понятно, что первый. И Павел задает риторический вопрос: неужели Бог,
отдавший нам в дар все Свое состояние, условно говоря, в миллиард долларов,
пожалеет дать нам несколько центов?
И не пытайтесь отвечать на этот
вопрос – он риторический. Не пытайтесь лукавить и не думайте говорить: если Бог
дал нам миллиард, а мы им не смогли хорошо распорядиться и нам все еще нужно
несколько долларов, то Бог имеет право и не давать нам эту маленькую сумму. Не
стоит! Поберегите свои интеллектуальные силы! Мысль Павла ясна и прозрачна как
окно, вымытое опытной хозяйкой: конечно, Бог даст нам все, чтобы мы получили
окончательное спасение, раз уж Он дал нам самое дорогое. И никакого другого
смысла в этих словах Павла нет.
На этот последний аргумент Павла
можно посмотреть вот еще с какой стороны: Бог не бросает начатое дело. Конечно,
я имею в виду то, что Павел говорит в Фил. 1:6: «Будучи уверен в том, что
начавший в вас доброе дело будет совершать его даже до дня Иисуса Христа».
Почему, если мы «ныне» оправданы, то наше спасение не оборвется, а мы
непременно достигнем дня Иисуса Христа? Потому что Павел уверен, что наше
спасение – это дело самого Бога. А если Бог что-то начал, то не может не
закончить.
Это человек начинает строить
башню или вести войну, а потом оказывается, что у него не хватает денег, и он
со словами: «Да, зря я все это затеял, не рассчитал силы!» старается отдать
строительство другому и выйти из войны, не добившись победы. Да, так чаще всего
с людьми и бывает. Но не с Богом! Если Бог уж берется за какое дело, значит у
Него есть все ресурсы, чтобы довести его до конца. И Бог не будет краснеть,
смотреть в пол и разводить растерянно руками: «Не смог, не получилось, потерял
уже оправданных и спасенных людей».
Одним словом, наше спасение – в
руках Бога, и этим все сказано.
И знаете, что еще примечательно?
То, что в Фил. 1 Павел опять связывает радость с уверенность в спасении.
Смотрите, в 1:4 он сообщает филиппийцам, что он регулярно молится за них –
причем молится с радостью. А свою радость он тут же поясняет уже знакомыми нами
словами: «Будучи уверен и т.д.». Павел систематически связывает радость с
уверенностью в окончательном спасении.
Свобода
Последний вопрос: почему радость
зависит от уверенности в спасении?
Потому что уверенность избавляет от страха. А страх и
радость несовместимы.
Если есть страх, радость никогда не будет полной.
Лучше всего можно понять, что
такое свобода от страха, на примере семьи и усыновления. По закону (в нашей
стране) нельзя отказаться от усыновленного ребенка. Нельзя усыновить, а потом
сказать: «Не получается воспитание» и бросить ребенка, вернуть его в детдом. И
дело ведь не только в законе. Дело в нравственной ответственности приемных
родителей: если взялся – нельзя ломать судьбу ребенку и возвращать его в
ужасные условия детдома. Если так не поступают земные родители, то тем более
Бог не может сказать: «Я усыновил этого человека, но что-то у Меня не ладится с
его воспитанием – выгоню его обратно в мир, пусть погибает».
Мы приняты в семью. В семье мы не
отрабатываем усыновление, а просто стараемся вырасти хорошими детьми, стараемся
достичь зрелости.
Нам не грозит изгнание за
поведение.
Мы свободны делать ошибки. Бог
Отец дает нам право ошибаться. Нам не нужно бояться ошибиться, потому что Бог
прощает нам все наши грехи.
Когда мы избавляемся от страха
потерять спасение, когда мы ощущаем полную свободу, которую нам дает
оправдание, тогда мы можем по-настоящему радоваться.
[1] Для тех кому интересно: в греческом есть три разных
слова обозначающих радость. Они употребляются следующим образом: агаллиаомай 11, агалиасис 5; хайро 74, хара 59; эвфрайно 14, эвфросюнэ 2.
[2] Для более любопытных подробная статистика такова: макариос 50, макаридзо 2, макарисмос
3.
[4] См., например, митрополит Сергий (Страгородский).
Православное учение о спасении. М., 1991.
[5] ‘Heaven on Earth’
in The Works of Thomas Brooks, volume
II. Edinburgh: Banner of Truth, 1980. Pp. 317, 335.
[8] Brown, Colin ed. The
New International Dictionary of the New Testament Theology, volume 2. Grand
Rapids: Zondervan, 1976. Pp. 241-244. Moo, Douglas. The Epistle to the Romans. Grand Rapids: Eerdmans, 1996. Pp. 282,
521. Кстати, в указанных источниках
говорится, что объектом надежды, как правило, является спасительное деяние
Бога, и даже более конкретно – окончательное спасение. Это полностью
соответствует тому толкованию, которое я даю данным словам Павла.
